История с фотографиями.

[Hakuna]

Раз обещана история с фотографиями, с них и начнем.
Для начала - вот.



Новосибирск. Время - начало 1970-х. Точнее - 1972 или 1973 год. На этой Вятке уже установлено электронное тиристорное зажигание (напомню, что Электрон начнут выпускать только в 1974-м), поворотники и наверняка ещё немало интересного.
Владелец мотороллера Владимир Вениаминович Брыскин. Часть его очерка "Моя автомобильная жизнь", посвященную другой Вятке, я уже выкладывал на форуме, правда без иллюстраций. Выложил и очередной раз принялся шерстить интернет в поисках полной версии. В свободном для скачивания доступе я её так и не нашел, зато обнаружил страничку автора http://math.nsc.ru/LBRT/k5/Bryskin/brys_win.html (откуда, кстати, с удивлением узнал что его научная деятельность, так же, как и моя лежит в области математического моделирования). На страничке был раздел с контактными данными, в частности e-mail автора, на который я и написал письмо с просьбой выслать полный вариант книги и заодно побольше рассказать о его мотороллерах.
Уже на следующий день был получен ответ:

[Hakuna]

Мотороллер «Вятка»

Чтобы как-то сгладить неприятный осадок от несостоявшегося повышения по службе (средняя лодка была уже кораблём второго ранга, а «малыш», – только третьего), а может, – по неведомым мне другим причинам, начальство выделило мне «настоящую» квартиру в городе. Дело в том, что жильё в ДОС (домах офицерского состава) можно было называть современными квартирами только с очень большими погрешностями против истины. Это были наспех построенные заключёнными в конце тридцатых годов глинобитные двухэтажные бараки без водопровода и канализации, с печным отоплением. Фанерная мебель принадлежала казне и передавалась по наследству от одного обитателя другому. Юридических мук, которые обычно сопровождают социалистическое распределение жилья, тоже не было. Комбриг принимал решение, и вы с семьёй получаете крышу над головой. Очень часто под этой крышей ещё лежали пожитки другой семьи, спешно переместившейся на новое место службы. Может быть потом и была возня с так называемой «про-пиской», но я её просто не помню, моё дело было – выходить в море.
Главное достоинство такого способа проживания, с точки зрения службы, кроме полной управляемости процессами жизни офицерских семей, состояло в близости ДОС к бригаде: ночью прибегал запыхавшийся «оповеститель» (телефонов, конечно, не было), вы берёте чемоданчик с полотенцем и бритвой, и готово, – боеспособность Флота на высоте.
В этом смысле переселение в «город», кроме самих коммунальных достоинств «хрущёвского» жилья, представляло собой переход в несколько другое, более свободное от службы состояние. Летом из бригады к одному из городских причалов два раза в сутки ходил катер, а с автотранспортом при социализме всегда было туго. Территориальная удалённость городского поселения также была значимым фактором.
Ну а семьи военных-горожан получали почти все свободы посещения магазинов и парикмахерских, как и обычные граждане, каковой привилегии в ДОС’ах у них не было. И ещё одно важное дело: не нужно было ходить вперемежку с матросами в баню. Хотя горячего теплоснабжения в городе не было, новостройки были снабжены индивидуально отапливаемыми ванными.
Бригадное начальство первым осуществило переход к цивилизованному жилью, за ним последовали и другие офицеры. Сначала моя будущая городская квартира состояла из трёх комнат (нас в семье было пятеро), но в конце «процесса», в результате каких-то шашней начпо (это я понял по его не совсем прямому взгляду при вручении ордера), оказалась двухкомнатной, да ещё на первом этаже.
Не дай Бог всякому в советской «куче-мале» оказаться внизу. Вскоре после переселения в нашу новую квартиру начали поступать нечистоты с верхних этажей, я боролся с ними, используя лодочные аварийные клинья и пробки. Кроме того, по соседству с моим новым жилищем располагался дом какой-то культуры с огромной танцевальной площадкой. Архитекторы, если они участвовали в планировании застройки, поставили наш дом так удачно, что вся звуковая энергия духового оркестра в эстрадной «раковине», дважды отразившись от соседних стен, попадала в нашу тесноватую обитель. Избавление от этого бесплатного удовольствия наступало лишь зимой. А я ещё потом удивлялся, почему это мои дети не любят музыку любой разновидности.
Но всё это к слову, а тогда мы были наверху жилищного блаженства. Однако теперь уже не для семьи, а для меня самого во весь рост встала транспортная проблема. Ходить домой пешком за 10 километров или дожидаться редкой оказии на катере при достаточно напряжённой службе и редкой возможности отлучиться от неё было равнозначно почти полному отказу от свиданий с семьёй. Напомним, что мой предшествующий мотоцикл с коляской то ли ревел своим мотором в чужой квартире, то ли просто возил нового хозяина.
Как-то летом на одной из городских стен на глаза мне попалось уже порядком выцветшее объявление о продаже мотороллера «Вятка».
Я уже читал в газетах об этой разновидности моторных средств, но наяву их не видел.
Фактическая же подоплёка появления таких машин в нашей стране примерно такова. При хрущёвской «оттепели» вожди спохватились, что в стране победившего социализма напрочь отсутствуют некоторые предметы, широко распространённые в быту развитых стран. Если относительно легковых автомобилей ещё шли дебаты: принципиально нужны они или нет строителям коммунизма, то мотороллеры, наверное, благодаря своим малым размерам, избежали «ауто-да-фе» и попали в соответствующие постановления партийных съездов, ЦК и Совмина. К счастью, из-за обычной спешки с реализацией планов, разрабатывать отечественные модели не стали (это бы загробило затею), а закупили самые популярные в Европе конструкции: австрийский «Штейр-Пух» – для освоения на знаменитом оружейном заводе в Туле, и более лёгкую итальянскую «Веспу», – для аналогичного вятского предприятия. Оба мотороллера оказались не до конца испорченными советской технологией производства и начали потешать советское общество в качестве карманных автомобилей.
Один из таких продуктов цивилизации добрался до Находки и ожидал меня в грязном сарае, находясь в несколько болезненном состоянии: как водится, он был просто запущен предыдущим хозяином. Самого этого хозяина я не увидел, его жена получила требуемую сумму в половину номинальной стоимости и выпустила несчастное механическое создание на свободу.
На этом месте я сделаю небольшое отступление от нашей истории и попытаюсь проанализировать некоторые аномалии собственного социально-психического устройства. Нормальные люди обычно не мыслят своего жизненного пути иначе, чем постоянное восхождение вверх, к сияющим неведомым вершинам. Сначала они становятся секретарями партячейки, потом – скромными инструкторами райкома, а там, смотришь, – и уже готов кандидат в члены Политбюро. Я уже не говорю об армии, где все выстроены по воинским званиям и должностям в чётко обозначенную пирамиду, и всем видно, кто «идёт» вверх, а кто – вниз.
Автовладельцы, которых в нашей стране не совсем правильно называют автолюбителями (многие из них кошмарно мучают свои
машины), тоже не составляют исключения из общего правила: сначала они приобретают презренный «Запорожец», потом – «Москвич», а далее следует «Волга» или, в последнее время, – иностранный лимузин со свалки. Говорят, что в Америке человек, пересевший на непрестижную модель автомобиля, начисто выпадает из своего места в иерархической социальной лестнице.



Не такой уж я дурак, чтобы не догадываться о данном вечном законе. Но какая-то внутренняя червоточина заставляет меня постоянно пятиться назад и заниматься вещами и явлениями, давно оставленными далеко позади моего нынешнего социального, возрастного и прочего положения. Каждый раз это вызывает презрение и насмешки окружающих, но я ничего поделать с собой не могу и отношусь ко всем живым и неживым объектам с одинаковым интересом и вниманием, вне зависимости от их размеров и установившихся социальных оценок. Наверное, это работают мои беспородные плебейские гены, хотя научно исследовать механизм их деятельности для меня не представляется возможным.



Случай (не последний) с покупкой командиром подводной лодки мотороллера «Вятка» был из разряда таких социально наказуемых. Наверное, начальство в очередной раз поняло, что адмирала из этого долговязого подозрительного типа уж точно не получится. Когда я, находясь уже в звании капитана 3 ранга, при всём блеске морской формы старших офицеров того времени (золотые погоны и металлический орнамент на козырьке фуражки) въехал на территорию бригады на относительно тихо журчащем «унитазе», восторгам толпы не было предела. Публика всех чинов и званий считала своим долгом осмотреть, потрогать и приподнять невиданный механизм, а самые здоровые даже хватали его за багажник, препятствуя троганию с места и испытывая таким образом тяговые характеристики. Конечно, со временем эти страсти поулеглись.
Между тем, мотороллер оказался на редкость удобным средством передвижения. Я для него построил будку во дворе дома, и, несмотря на хлипкость её конструкции, никто не украл и не испортил мою машину. В бригаде мотороллер легко умещался в тесной каптёрке нашего экипажа, где его сохранность также полностью гарантировалась. Мотор мотороллера был снабжён вентилятором и не перегревался даже при движении по сопкам на первой передаче. Щитки и обтекатели двигателя хорошо защищали седока от пыли, а чёрные флотские брюки – от масляных пятен, неизбежных при езде на одноколейных машинах с двухтактным двигателем (смазка в них производится путём подмешивания масла в бензин). Топливный бак легко снимался, и с ним удобно было ходить «на заправку».
В целом, как транспортное средство, мотороллер давал сто очков вперёд мотоциклу.
Семья наша умещалась на нём так. Татьяна сидела на общем сидении между взрослыми, а Юра стоял у меня между ногами, держась за руль вместе с водителем. Наверное, он себя таковым и воспринимал, но об этом нужно не забыть спросить его самого. Вот для бабушки одновременно с описанной загрузкой места не хватало, но и она частенько усаживалась на заднее сидение. В таком виде наш несерьёзный экипаж передвигалось по улицам и проселкам, доставляя радость пассажирам и окружающим.
Скорость перемещения была небольшой, всё-таки двигатель в четыре лошадиные силы больше подходит к итальянскому асфальту, а не к нашим дорогам, да ещё при двойной нагрузке. У тогдашних моторных средств было одно неоспоримое социальное преимущество: система заказа сверхдешёвых запчастей по почте. Всеобщее враньё в практически безденежной экономике приводило к такому положению, что главное было – приобрести («достать») машину. А потом её ремонт и заправка стоили ничтожно мало. Видимо, такой порядок устраивал действительных хозяев тогдашней жизни, которые цепко держали в руках распределение общественных благ.



Мой прекрасный мини-автомобиль добросовестно выполнял свою работу вплоть до моего перехода в ряды автовладельцев и
оставил о себе самые хорошие воспоминания. Так же, как и его предшественники, он ни разу не отказал в глухом месте, не сбросил седоков с обрыва или под колеса встречного транспорта, в общем, не сделал нам ничего плохого, только хорошее.
Так почему бы мне не помянуть его добрым словом?